и уцепилась рукой  за  его  стремя,  другой  прижимая  к  себе  плакавшего
ребенка. Ее платье распахнулось, и полная млека и меда грудь лучше  всяких
юридических доказательств свидетельствовала о материнских правах.
- Добрый король! - взывала она. - Защити нас! Они хотят отнять  у  меня
единственного сына.
На дворе вдруг наступила тишина, какая бывает перед грозой.
- Кто отнимает у тебя сына? - нахмурив брови, спросил король.
- Он хочет взять его у меня, - закричала бедняжка, указывая пальцем  на
аббата.
Генрих посмотрел на Радульфа:
- В чем дело?
- Милостивый король, - стал  оправдываться  аббат,  прижимая  ладони  к
жирной груди, - эта глупая поселянка все перепутала. Я  не  имею  никакого
отношения к младенцу, поскольку он принадлежит  барону.  Напротив,  только
благодаря моим заботам его оставили у матери хотя бы на один год...
Король перевел взгляд на барона. Тот, - по жадности или по той причине,
что не был наделен большими мыслительными способностями, -  не  соображая,
что все это может обратиться к его же невыгоде, поспешил подтвердить:
- Да, ребенок принадлежит мне. Но так как он молочный, то мы решили  из
христианских побуждений оставить дитя на один год у матери. Затем я возьму
его. Очень прошу тебя сказать аббату, чтобы он не обманул меня.
Генрих без большой симпатии смотрел на барона, но, вероятно, все этим и
кончилось бы, если бы Анна, грациозно сидевшая на своей  серой  в  яблоках
кобылице, не почувствовала жалости к молодой женщине. Дотронувшись до руки
мужа, она сказала тихо:
- Не позволяй отнять ребенка у матери. Ты - король  и  должен  защищать
обиженных и гонимых.
Королева только вчера сообщила  Генриху  о  своей  беременности,  и  он
теперь готов был сделать для супруги все, чего бы она ни попросила.  Вчера
старая повивальная бабка долго осматривала королеву и увидела, что  она  в
положенное время родит сына.
Король вспомнил о словах старухи и сказал, сурово  глядя  на  аббата  и
сеньора:
- Пусть ребенка навсегда оставят у матери. Так я повелеваю.
Служитель господа не терпел  никакого  ущерба  от  этого  распоряжения;
выходило даже, что он на одного  серва  получал  больше.  Возведя  руки  к
небесам, Радульф возгласил:
- Поистине так всегда поступали христианские короли!
Но  барон,  смотревший  с  перекошенным  лицом  на  жирного  аббата
Рё
считавший, что это он  является  виновником  неприятного  решения  короля,
запротестовал:
- Король, младенец принадлежит мне по закону. Это право уже  закреплено
записью в хартии. Через год младенца должны передать мне.
Генрих обратил к  нему  помрачневшее  лицо,  помолчал  немного,  что-то
вспомнив, потом произнес сквозь зубы:
- Не ты ли, барон, одним из первых покинул меня в этой несчастной битве
под замком Пюизе? Припоминаю теперь.
Лицо сеньора налилось кровью, и  он  отступил  на  шаг.  Казалось,  еще
мгновение, и с ним будет удар. Но Жуанво молча  проглотил  обиду,  ведь  у
него было слишком мало воинов, чтобы противиться королю. Генрих тоже  знал
это и с нескрываемым презрением смотрел на своего вассала. ..далее 

Последнее обновление страницы: 05 июля 2002 20:45:15