второго кабана, собаки прыгали и пытались взобраться на корневище, но  оно
обрушилось, засыпая псов землею... Уже запахло мускусной кабаньей  кровью.
Оставленные без присмотра  кони,  встревоженные  этим  запахом,  умчались,
закусив удила, в другой конец оврага, вызвав всеобщий переполох и сердитую
брань Святослава.
Едва вепрь очутился в орешнике, как Анна, даже не отдавая себе отчета в
том, что делает, тут же повернула Ветрицу и кинулась за зверем в погоню. С
нею не было ни оружия, ни псов, и охотница вспомнила об этом уже во  время
преследования кабана. Он мчался теперь к дубовой роще, и  кобылица,  легко
выбрасывая ноги, скакала за ним сквозь ореховые  кусты.  Иногда  Ярославна
видела среди низкорослых папоротников подпрыгивающую спину зверя. Вепрь то
скрывался в кустах, то вновь появлялся на очередной лужайке.
Однако Анне стала мешать неровность почвы, и  расстояние  между  нею  и
кабаном увеличивалось с каждым мгновением, а впереди уже  манила  дубрава,
где зверь жаждал найти спасение. Лишь теперь девушка услышала, что  кто-то
скачет позади. Она обернулась на  миг.  Это  был  Филипп.  Ярл  мчался  на
расстоянии полета стрелы...
Анна даже успела рассмотреть оскаленные  желтые  зубы  белого  жеребца.
Филипп скакал, несколько склонившись набок, чтобы лучше видеть  Ярославну,
и голубой плащ развевался над ним, как крылья огромной птицы. Дева еще раз
оглянулась, и ей показалось, что она прочла в глазах ярла любовь. От этого
взгляда, полного мужского  любования,  ее  сердце  возликовало.  Во  время
скачки Анна потеряла зеленый плат, которым были повязаны закрученные косы,
и теперь волосы рассыпались у нее по плечам, вздымаясь от встречного ветра
золотым руном, и если бы Филипп находился поближе, она могла бы  услышать,
как ярл шепчет пересохшими от волнения губами:
- Валькирия! Валькирия!
Вепрь стремительно бежал к роще,  и  приходилось  удивляться,  что  его
короткие ноги способны на такую быстроту и столь неутомимы, но потом вдруг
бросился в сторону, спустился в лощину и пропал из поля зрения. Когда Анна
выехала на открытое место, зверь уже исчез. В то же  мгновение  ее  догнал
Филипп.
- Где вепрь? - спросила Анна, едва справляясь со своим дыханием.
Ярл придержал коня.
- Разве найдешь его теперь среди дубов?
Лошади их  очутились  рядом.  Белый  жеребец  почувствовал  нежность  к
молодой серой кобылице и стал кусать  розовыми  губами  ее  холку.  Должно
быть, он ощущал сладостный  запах  пота  Ветрицы,  потому  что  неожиданно
заржал от обуревавших его чувств. Но Филипп безжалостно вздыбил его и, изо
всех сил натягивая поводья, заставил повернуться несколько  раз  на  одном
месте, и тогда скакун снова подчинился власти человека. Анна  с  невольной
улыбкой восхищения смотрела на ловкого всадника.
Не тревожась более об ушедшем вепре  и  уже  не  думая  о  наслаждениях
охоты, Ярославна ехала, сама не зная куда, без всякой цели,  по  тропинке,
едва видной среди редких и  поэтому  казавшихся  особенно  величественными
дубов. Красота каждого из них была создана природой  по  особому  замыслу,
как красота человека. Деревья застыли в солнечной  тишине;  они  созерцали
мироздание, в котором существовали сотни лет. Им не было дела до того, что
происходит в мимолетном времени людской жизни.
В мире людей все казалось хрупким и бренным и не могло  устоять  против
бури. Анна тоже чувствовала себя былинкой, что несется в потоке неизвестно
в какое море. Ее душу наполняли неведомые доселе ощущения, каких  она  еще ..далее 

Последнее обновление страницы: 05 июля 2002 20:45:15