Скопец произнес скрипучим голосом:
- Братие и дружина...
Еще в дни великого Владимира, когда из Царьграда  приехала  впервые  на
Русь греческая царица, при киевском  дворе  создался  некий  церемониал  и
выход князя к народу обставили  известной  торжественностью.  Так  же  это
происходило и теперь. Впереди шел меченоша,  держа  перед  собою  в  обеих
руках обнаженный княжеский меч - символ власти. Хранитель печати  выступал
с огромной печаткой из сердолика. Оба в красных плащах заморского  покроя,
гордые выполнением своих почетных обязанностей.
За  ними  следовали  Ярослав  и  княгиня  Ирина.  Плащ  князя
сверкал
серебряной парчой, и на голове поблескивала драгоценными каменьями царская
диадема. Он редко извлекал ее из ларя, но каждый раз эта вещь выводила  из
себя митрополита и приезжих греков. На княгине тоже было  пышное  одеяние,
расшитое золотыми цветами. Позади, опустив долу глаза, бледная и от  этого
еще
более
прелестная,
чем
всегда,
как
бы
плыла
в
тяжелых
константинопольских  одеждах  Анна,  перекинув  конец  верхнего
одеяния,
которое по-гречески называется лор, через левую руку.
Седоусый знаменосец нес над головой князя  голубой  шелковый  стяг,  на
котором был изображен не древний знак княжеского рода, а  искусно  вышитый
разноцветными нитками крылатый архангел в сказочных доспехах  и  в  легких
сапожках, в каких можно ходить только на картинах.
В наступившей тишине князь и княгиня заняли троны,  и  Анна  опустилась
рядом с отцом на свое место, уже привычным женским движением руки оправляя
складки парчовой одежды. Потом она вскинула глаза на собрание  бояр,  даже
обернулась туда, где сидели братья, горделиво  выставляя  красные  сапоги.
Рядом с Всеволодом Ярославна увидела Марию, улыбавшуюся ей, как сестра. Но
ярла Филиппа нигде не было!
Все знали, что великий князь не любитель подобных выходов и пышности, и
непривычная диадема не очень величественно покоилась  на  его  голове,  но
сегодня князь уступил Дионисию, доказывавшему, что франков надо  встретить
во  всем  торжестве,  чтобы  они  рассказывали  потом  своему
королю
о
великолепном приеме.
Послов уже вводили в горницу. Епископы  явились  точно  на  собор  -  в
парчовых и кружевных, странных для киевлян, облачениях,  с  посеребренными
посохами, проросшими, как жезл Аарона. Их усадили  вместе  с  сеньором  де
Шони на сиденьях посреди помещения, и рыцарь изо всех сил старался принять
соответствующую обстоятельствам позу. Позади стояли кучкой прочие  рыцари,
оруженосцы, монахи и слуги. Один из  оруженосцев,  с  белокурой  челкой  и
удивленными на всю жизнь глазами, нес тяжелый серебряный  ларец  с  дарами ..далее 

Последнее обновление страницы: 05 июля 2002 20:45:15