поджидавшим его на холме все в той же благочестивой позе. Не обратив большого внимания на пастырские благословения, он искал глазами ту, ради которой прискакал сюда как мальчишка, едва останавливаясь на несколько минут в придорожных харчевнях, чтобы выпить кубок вина и наскоро съесть деревенскую яичницу. У Анны колотилось сердце. Она представляла себе жениха совсем другим, более красивым и молодым, а перед нею тяжеловато сидел на коне довольно мрачного вида сорокалетний человек с неказистой бородой. Но она уже знала от Милонеги, что красота не нужна для мужчины, а требуется от него сила мышц, желание повелевать и мужество в сражениях. Увидев Анну, порозовевшую от волнения, но не опустившую гордые глаза, так как ей тоже хотелось получше рассмотреть того, с кем суждено было разделить жизнь до гробовой доски, Генрих неловко улыбнулся, не зная, что сказать невесте. Анна сидела в седле боком, свесив на сторону длинные ноги. Она была в русском сарафане из синего шелка, с косами, перекинутыми на грудь, рыжеволосая, с глазами цвета лесных орешков. Король с удивлением увидел, что на голове у нее странная шапочка из серебряной парчи, опушенная бобровым мехом. Грудь у невесты, по его мнению, была недостаточно ощутимой. В досаде Генрих даже нахмурился на мгновение, но вспомнил, что русские принцессы славятся плодовитостью, и вновь улыбнулся. Людовикус уже подбежал к Анне и с непокрытой головой, сияя лысиной, вертя в руках лисью шапку, не без страха приготовился выполнять обязанности переводчика. Волнение по поводу встречи с королем охватило даже простых конюхов: конечно, они надеялись получить по горсти серебряных монет и увидеть своих близких, покинутых на продолжительное время, но разволновались они еще и потому, что этот человек олицетворял для непросвещенных людей, никогда не слышавших об универсалиях [общие понятия в средневековой философии], прекрасную Францию, идея которой, как во сне, жила в их сердцах. Так объяснял их поведение ученый епископ Готье. Уже приехавшие с королем рыцари, как один, сняли перед Анной шляпы - черные, зеленые, серые - из добротного войлока и бесцеремонно глазели на нее. Как все было странно! Как далеко осталась Русская земля! Король тоже смотрел пронзительным взором на Анну. Епископ Роже что-то нашептывал ему на ухо, и Генрих терпеливо слушал. Но вот слезы покатились из широко раскрытых глаз Ярославны по нежной щеке, и одна из них блеснула, как драгоценный алмаз. - Что с тобой, госпожа? - шепотом спросила Милонега. - Посмотри, разве не король твой стоит перед тобою? Всхлипывая как ребенок, Анна улыбнулась будущему супругу, и тогда точно новое солнце просияло сквозь слезы над французскими зелеными лужайками. Генрих, чье суровое сердце было согрето этой женской прелестью, спросил: - Утомлена в пути? Людовикус, глядя то на короля, то на Анну, с возможной точностью перевел его слова. Уставшая смертельно Анна, сама не зная почему, отрицательно покачала головой. - Король Ярослав и мать твоя здоровы? - опять задал Генрих вопрос. Анна отвечала на вопросы односложно. Сказав еще несколько слов, король ..далее
Последнее обновление страницы: 05 июля 2002 20:45:15
Письма с вопросами и предложениями посылайте на: gav@ns.miass.chel.su