неплохо, хотя кто-то весьма настойчиво и даже  слезливо  взывал  несколько
раз под окном:
- Сюзетт! Почему ты не пришла?
Голос ночного прохожего жонглер где-то  слышал,  но  так  как  оказался
очень занятым в тот час, то не стал выяснять, кто стоит на улице.
Когда же в мире  расцвело  утро,  Бертран  проснулся  в  одиночестве  и
немедленно отправился на расположенную поблизости  базарную  площадь.  Там
уже повизгивали  доставленные  на  продажу  поросята,  мычала  корова,  по
приказу прево приведенная  на  веревке  каким-то  незадачливым  сервом  за
неуплату долга сеньору, пахло свежеиспеченным хлебом, яблоками,  петрушкой
и вообще всем, чем полагается благоухать базарам.
По привычке Бертран тут же начал свои зазывания:
- Почтенные  жители!  Я  жонглер,  умею  играть  на  виеле,  ходить  по
канату...
Его призывы нашли самый теплый отклик. Ведь не так-то часто заглядывали
жонглеры в скучный посад. Люди были готовы  оставить  даже  свои  базарные
делишки и послушать нечто не похожее на  их  монотонную,  как  деревенская
пряжа, ежедневную жизнь в навозе и помоях.
- Умею подбрасывать и  ловить  три  яблока,  рассказывать  пастурели  и
фабльо, так что вы останетесь довольны и  не  поскупитесь  на  медяки  для
бедного, но веселого...
И вдруг язык Бертрана прилип к гортани... Он заметил, что из  толпы  на
него смотрит выпученными глазами тот самый кюре, которого  вчера  видел  в
обществе  Сюзетт.  Не  успел  жонглер  сообразить,  как  ему  при
данных
обстоятельствах поступить, а этот весьма внушительного вида  представитель
церкви, к тому же вооруженный палкой и,  вероятно,  выяснивший  неверность
слишком доброй девушки, уже орал на весь базар:
- Ага! Вот где ты теперь  развращаешь  христиан!  Не  позволю  похищать
лучших овечек из доверенного мне господом стада!
И, размахивая увесистым жезлом, ринулся в бой.
Бертран, который далеко не был трусом, но никогда в жизни не дрался  со
священниками, решил, что ему ничего не остается, как  спасаться  бегством.
Он так и поступил, перепрыгнув через  тележку,  полную  репы,  напугав  до
смерти поросят и весьма удивив своим поведением  благопристойную  грустную
корову. Но  служитель  алтаря  во  что  бы  то  ни  стало  хотел  покарать
легкомыслие и порок и погнался за жонглером с  площадными  ругательствами,
точно был не духовным лицом, а королевским сержантом.
Соперники сделали так три или четыре широких круга  по  базару,  каждый
раз вызывая искреннее недоумение у вышеупомянутой коровы, которая  никогда
не испытывала пламенных страстей. А между тем  известно,  что  ревность  -
ужасное чувство и от него не  спасает  даже  сутана.  Дело  кончилось  бы,
вероятно, весьма плачевно для Бертрана, принимая во  внимание  его  слабую
грудь и железные кулаки кюре, но, по счастью, наш  жонглер  обладал  очень
длинными ногами. Кроме того, местные жители хорошо знали  проделки  своего
духовного пастыря и быстро сообразили, в чем  дело,  тем  более  что  сама
Сюзетт не замедлила  явиться  на  базар  и,  подбоченясь,  с  любопытством
смотрела  на  состязание  в  беге.  Недолго  думая
крестьяне
забросали
преследователя репой и всем, что подвернулось под руку. В довершение греха
во время этого чудовищного переполоха какой-то парень  ловко  сделал  кюре ..далее 

Последнее обновление страницы: 05 июля 2002 20:45:15