или, может быть, с посланием короля. Но, видимо, в нем хранилось  какое-то
сокровище, судя по  тому,  с  какой  важностью  юноша  держал  ковчежец  в
вытянутых руках. Другие оруженосцы и служители принесли мечи прославленной
франкской  работы,  куски  шелка,  серебряные  сосуды,  без
которых
не
обходилось ни одно приношение даров.
Анна не заметила ни  ларца,  ни  мечей,  ни  серебряных  сосудов.  Даже
епископы  в  своих  причудливых  одеяниях,  непривычно  бритые  и  поэтому
особенно чужие, то возникали перед нею как во сне, то исчезали в горестном
потоке лихорадочных мыслей. Ярославна сидела как приговоренная к казни,  и
приветственные речи доносились до ее слуха откуда-то издалека...
Иногда в поле зрения Анны выплывало из  тумана  какое-нибудь  отдельное
пятно... Сусальные звезды на синих сводах... Парчовое облачение франкского
епископа  и  его  двойной  подбородок...  Чернобородое
лицо
греческого
царедворца, взиравшего на франков с нескрываемой неприязнью и  с  чувством
своего огромного превосходства над невежественными латынянами...  Восковой
лик митрополита с беззвучно шевелящимися губами...  Самодовольная  красная
рожа варяжского воеводы...
Только не было видно милого лица Филиппа.
Многие заметили бледность Анны, закушенную губу. Но, видимо, ее строгий
вид, красота, умение держать себя  и  скромность  произвели  благоприятное
впечатление на послов. Епископы тихо переговаривались с усатым рыцарем,  и
все  трое  с  удовлетворением  кивали
головами,
рассматривая
красоту
королевской невесты.
8
Три месяца спустя, расставшись в слезах и древних причитаниях с больной
матерью, стареющим отцом и братьями, Анна навеки покинула  Русскую  землю.
Все плакали, как будто бы  провожали  путешественницу  на  кладбище.  Даже
легкомысленный Святослав вытер пальцами крупную слезу, упавшую на  светлый
ус. Филипп по-прежнему был в отсутствии,  гонялся  где-то  под  Родней  за
призрачными печенегами.
Сами не зная почему, рыдали рабыни, даже  остававшиеся  в  Киеве,  хотя
отъезд Ярославны ничего не менял в их судьбе. Некоторые  уезжали  в  чужие
края  вместе  с  Анной.  Отечески  благословлял  свою  ученицу
пресвитер
Илларион, увещевая ее не забывать русскую веру на чужбине.
Дальний путь Анны во Францию лежал  через  Польшу.  Ярославу  хотелось,
чтобы она навестила по дороге  тетку  Доброгневу,  муж  которой,  польский
король Казимир, хорошо знал семью Генриха. Казимир некогда жил в Париже  и
Бургундии, числился некоторое время монахом знаменитого аббатства в  Клюни
и говорил по-французски. Он мог дать Анне много полезных советов.
В Эстергоме королевой была сестра Анастасия, светлоглазая, простодушная
толстушка, тем не менее пленившая сердце  Андрея,  когда  он  еще  молодым
принцем приезжал в Киев в поисках убежища во  время  угорских  неурядиц  и
запомнился киевлянам своими многочисленными пуговицами; ее  тоже  хотелось
навестить на чужбине. Поэтому путь для  Анны  избрали  следующий:  Гнезно, ..далее 

Последнее обновление страницы: 05 июля 2002 20:45:15